Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
— Криолит — среда для гидролиза алюминия, — глубокомысленно изрек сопровождающий нас инженер таким тоном, точно мы вместе с ним кончали химический факультет.
— Ага, — загадочно уронил Павел Петрович и примолк. Понял ли он что-нибудь, для меня так и осталось неясным.
Криолит (что в переводе с греческого значит «ледяной камень») — продукт, необходимый для расплавления глинозема — белой окиси алюминия, из которой получают металлический алюминий, продукт в высшей степени необходимый в наши дни.
Рождение криолита начиналось с разгрузки вагонов с плавиковым шпатом. В переброске шпата участвовал экскаватор. Раскрытой зубастой пастью он захватывал охапки пепельно-желтоватой породы и сыпал на транспортер; транспортер — бесконечная бегущая дорожка на роликах — уносил шпат внутрь помещения.
Еще доживал свой век камерный цех, существовавший со дня открытия завода. Впоследствии этот устаревший способ целиком сменила башенная система. Впервые примененная здесь, в Полевском, она вскоре перекочевала и на другие предприятия страны.
Для человека непосвященного очень любопытно наблюдать, как получается серная кислота, распространеннейший химический продукт, известный каждому еще со школьной скамьи. А то, что следствием всего было рождение серной кислоты, любой ощущал на своем лице — его пощипывало, как будто слегка кололи тысячи иголочек.
Крепчайшая кислота эта шутя разъедает железо. Ей противостоят только свинец и стекло. Между тем в камерном цехе, куда ни глянь, дерево. Деревянные полы, деревянные балки и перекрытия, деревянная наружная облицовка камер…
Оказывается, дерево более пригодно было здесь, чем металл. Оно дольше выдерживало, и его удобнее было заменять новым.
В цехе тихо, чисто. Местами на полу поблескивают маленькие лужицы. Вставать на них не рекомендуется — предупреждает наш чичероне — останешься без подошв. Колоссальные круглые камеры заполняют помещение от пола до потолка. И кругом — ни души. На весь цех — два-три человека; так автоматизированы все процессы.
Павла Петровича заинтересовала плавиковая кислота, тяжелая, бесцветная, стекловидная жидкость, которую «не держит» ни свинец, ни железо, ни фаянс, только — парафин (потому ее и хранят в сосудах, покрытых слоем парафина; на заводе при нас упаковывали в парафиновые ящички). Ее можно невзначай выпить вместо воды, вымыть ею руки: она без запаха и вкуса. Но упаси боже это сделать!
При производстве плавиковой кислоты выделяется газ фтор. Концентрация его невелика, и он не представляет опасности для человеческого организма, так нам объяснили (теперь, пожалуй, с этим бы не согласились), но губит растительность. Из-за этого в поселке Криолитового завода и вокруг него сохнут сосны[26]. Фтор особенно прилипчив к стеклу. Еще проезжая по поселку, мы обратили внимание на то, что во всех окнах матовые стекла. Оказалось, фтор, растворенный в воздухе, делает их такими. По той же причине во всех цехах — матовые электрические лампочки. А когда их ввинчивали, были обыкновенные, прозрачные. Павлу Петровичу показалось занятным, что с течением времени лампочка — пук! — и рассыпается сама собой: выдерживает не больше десяти дней.
При всех неприятностях, которые способен устраивать фтор, у него большое будущее. Это при помощи фтора получают красивые рисунки на стекле, которые мы видим на хорошей хрустальной посуде, на художественных стеклянных изделиях. Фтор участвует в изготовлении эмалированной посуды, в обработке легких сплавов, необходим как присадка в промышленности сверхтвердых сплавов, в лабораториях научно-исследовательских институтов. С помощью фторсоединений очищают нефть, получая высокооктановые бензины. Они могут применяться также в качестве медицинских препаратов — как анестезирующие, в цементах для пломбирования зубов и т. д.
— А в холодильниках! — воскликнул инженер.
— А что в холодильниках? — с какой-то подкупающей непосредственностью, как спрашивает ребенок у взрослого, поинтересовался Павел Петрович, обращая к инженеру взгляд доверчивых, всегда словно что-то ждущих от вас, удивительно прозрачных глаз.
Выяснилось, что фтористые соединения — отличные хладореагенты, иначе говоря, носители холода, и если раньше в холодильниках применялись обычно аммиак и соляные растворы, то теперь все большее применение находит производное фтора — фреон. Он безвреден, дешев, лучший холодильник индивидуального пользования — это шкапчик, наполненный фреоном. Павел Петрович слушал все это, со вниманием наклонив голову.
На Криолитовом укороченный рабочий день. Везде — мощная вентиляция, металлические бачки с подсоленной газированной водой, прохладной, брызжущей, замечательно утоляющей жажду. В киосках вы в любое время можете выпить свежего молока. Инженер предложил отведать, и Павел Петрович, не сумев отказаться, покорно выпил стакан, похвалив: «густое».
В одних цехах мелют, в других — парят, обрабатывают кислотой, в третьих — взбалтывают, сушат… Криолит — белый мучнистый порошок — окончательная продукция Криолитового завода. В природе существует и естественный криолит, кажется, где-то на Севере, в Скандинавии или Гренландии, что ли, но нам его приходится производить промышленным путем. Этот «ледяной камень» тает при температуре в тысячу градусов. Тысяча градусов — невысокая температура: для расплавления железа, например, нужно почти в два раза больше — тысяча семьсот. Но криолит обладает ценнейшим свойством: в жидком криолите растворяется глинозем (белая окись алюминия, чрезвычайно трудно поддающаяся плавке), а из этого раствора путем электролиза получают алюминий.
Как без дрожжей не выпечешь хлеба, без воздушного дутья не выплавишь чугуна в доменной печи, так без криолита не получишь чистого металлического алюминия.
Уже сам факт превращения одного вещества в другое всегда похож на чудо. К этому, главному чуду по ходу движения технологии прибавлялось много других, мелких, из которых складывалось большое; каждый этап на пути рождения нового вещества был своего рода волшебством, и Павел Петрович очень внимательно знакомился с ним, стараясь постигнуть все тонкости. Реплики, которые он время от времени подавал, свидетельствовали, что он отлично разбирается в процессе, хотя химия никогда не была его специальностью.
В одном месте он сказал Валову:
— Вот, Дмитрий Александрович, плавиковый шпат надо найти.
Тот ответил, как о деле, давно решенном:
— Найдем.
Плавиковый шпат, — по-научному, флюорит, основное сырье — привозился издалека. Название «плавиковый», как разъяснили нам, он получал оттого, что его применяли в качестве плавня («флюса», по-современному) в доменных печах.
Однако, как я понял впоследствии, разные занятные подробности возбуждали любопытство у Павла Петровича постольку, поскольку были связаны с полезной деятельностью людей. Люди — люди и их труд — вот что было всегда главным для него. И он с удовольствием узнавал о тех мероприятиях, которые приняты на всех советских заводах с вредным производством, каждый раз делая энергичный кивок головой, выразительно говоривший: правильно, так, так, иначе и не должно быть.
Интересный факт сообщил нам фторщик Иванов, пожилой мужчина с нахмуренным лбом, рационализатор и изобретатель, пописывающий в научно-технические журналы. Он ездил в Германию, разговаривал там с доктором химии. И вот, к большому удивлению, обнаружил, что немец очень хорошо знает все написанное им о своем опыте. Все статьи из журналов вырезаны и аккуратно подшиты, даже те,
